Ботаник
2010
Фотография, компьютерная графика, печать на акварельной бумаге, багет + паспарту.
2010 Персональная выставка / Коломна, Кремль, КЦ "Лига"
2011 Персональная выставка / Фотоцентр на Гоголевском бульваре
2010
Фотография, компьютерная графика, печать на акварельной бумаге, багет + паспарту.
2010 Персональная выставка / Коломна, Кремль, КЦ "Лига"
2011 Персональная выставка / Фотоцентр на Гоголевском бульваре
Ботаника как поэтика
Александр Манушкин
Художник Виталий Хитров последние лет десять один раз в год представляет очередной фото-живописно-визуальный проект, и всегда это совершенно неожиданное и не похожее на то, что было раньше. Кроме того, художник каждый раз готовит зрителю творческую мистификацию — название выставки вовсе не отражение её формы и тем более — содержания. «Сны», «Где-то…», «Под ногами», «Имитации», «Whiskey» — за этими названиями, как правило, скрывается концептуальное решение творческой задачи, не сводимой к значению слова, стоящего на афише. И каждый раз это решение — неординарное, смелое, эпатажное…
В 2010 году Виталий Хитров вышел к публике в образе «ботаника», представив одноимённую коллекцию своих работ. Название, на первый взгляд, вполне определённое, что, впрочем, ещё больше сбивает с толку и настраивает на восприятие чего-то захватывающего, неожиданного и хитросплетённого.
Чтобы открыть для себя «Ботанику» Виталия Хитрова, нужна некоторая начальная подготовка. Как минимум, хотя бы смутные (ещё лучше — слегка размытые) представления о синематографе первой четверти ХХ века и поэзии серебряного века — Блока, Бальмонта, Брюсова, Есенина… Растения и плоды в «ботанической» коллекции Виталия Хитрова — это не просто фотогербарий. Замысловатые так называемые «изображения растений и плодов» грезятся, как будто проступают сквозь фактуру старой бумаги, в которой тоже грезятся, как будто исчезают, поэтические строки из тогов ремени (а может быть, в-не-времени), когда
Серебряный месяц ярко
Над серебряным веком плыл…
В одних работах видится-слышится-чувствуется ирония художника — когда рядом с плодами и растениями вдруг оказываются неожиданные предметы; в других чувствуется-слышится-видится созерцательность и медитативность; иные изображения удивляют созвучием предметности и слова. Опять же северянинские «как хороши, как свежи были розы…» — а вот какие они на работе Хитрова: «…моей любви, и славы, и весны» или «…моей страной мне брошенные в гроб»? — это художник оставил досматривать, дослышивать, дочувствовать зрителю. «Ботаник» Хитров своей коллекцией создаёт особую «ботанику». Если быть точнее — органику слова, изображения и образа.
В этой выставке нет идей, нет банальной ностальгии, нет призыва «вперёд в прошлое!». И в тоже время нет «чистого» искусства — эстетики формы, и только. Есть что-то совершенно иное. Это скорее, то, что так и ненашло точного словесного определения в русской культуре, но очень хорошо выразили японцы понятием «мононо-аварэ» — печальное очарование вещей, едва уловимо проступающая сквозь форму суть всего уходящего в этом уходящем мире… Кажется, Виталий Хитров подошёл очень близко к этому восприятию мира. И как бы ни подступало желание «прикупить одну работку для спальни» — плоды и растения, строки и образы в художественном саду Виталия Хитрова проступают и исчезают, оставаясь недостижимыми и непостижимыми…
Александр Манушкин
Художник Виталий Хитров последние лет десять один раз в год представляет очередной фото-живописно-визуальный проект, и всегда это совершенно неожиданное и не похожее на то, что было раньше. Кроме того, художник каждый раз готовит зрителю творческую мистификацию — название выставки вовсе не отражение её формы и тем более — содержания. «Сны», «Где-то…», «Под ногами», «Имитации», «Whiskey» — за этими названиями, как правило, скрывается концептуальное решение творческой задачи, не сводимой к значению слова, стоящего на афише. И каждый раз это решение — неординарное, смелое, эпатажное…
В 2010 году Виталий Хитров вышел к публике в образе «ботаника», представив одноимённую коллекцию своих работ. Название, на первый взгляд, вполне определённое, что, впрочем, ещё больше сбивает с толку и настраивает на восприятие чего-то захватывающего, неожиданного и хитросплетённого.
Чтобы открыть для себя «Ботанику» Виталия Хитрова, нужна некоторая начальная подготовка. Как минимум, хотя бы смутные (ещё лучше — слегка размытые) представления о синематографе первой четверти ХХ века и поэзии серебряного века — Блока, Бальмонта, Брюсова, Есенина… Растения и плоды в «ботанической» коллекции Виталия Хитрова — это не просто фотогербарий. Замысловатые так называемые «изображения растений и плодов» грезятся, как будто проступают сквозь фактуру старой бумаги, в которой тоже грезятся, как будто исчезают, поэтические строки из тогов ремени (а может быть, в-не-времени), когда
Серебряный месяц ярко
Над серебряным веком плыл…
В одних работах видится-слышится-чувствуется ирония художника — когда рядом с плодами и растениями вдруг оказываются неожиданные предметы; в других чувствуется-слышится-видится созерцательность и медитативность; иные изображения удивляют созвучием предметности и слова. Опять же северянинские «как хороши, как свежи были розы…» — а вот какие они на работе Хитрова: «…моей любви, и славы, и весны» или «…моей страной мне брошенные в гроб»? — это художник оставил досматривать, дослышивать, дочувствовать зрителю. «Ботаник» Хитров своей коллекцией создаёт особую «ботанику». Если быть точнее — органику слова, изображения и образа.
В этой выставке нет идей, нет банальной ностальгии, нет призыва «вперёд в прошлое!». И в тоже время нет «чистого» искусства — эстетики формы, и только. Есть что-то совершенно иное. Это скорее, то, что так и ненашло точного словесного определения в русской культуре, но очень хорошо выразили японцы понятием «мононо-аварэ» — печальное очарование вещей, едва уловимо проступающая сквозь форму суть всего уходящего в этом уходящем мире… Кажется, Виталий Хитров подошёл очень близко к этому восприятию мира. И как бы ни подступало желание «прикупить одну работку для спальни» — плоды и растения, строки и образы в художественном саду Виталия Хитрова проступают и исчезают, оставаясь недостижимыми и непостижимыми…